Судья Замоскворецкого суда Москвы Людмила Лобова 7 августа удовлетворила иск представителя "Союза пенсионеров России" Бориса Ивченко и председателя Петроградского отделения "Жителей блокадного Ленинграда" к телеканалу "Дождь". Заявители считают, что были унижены опросом телеканала о том, "нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней". Судья обязала "Дождь" выплатить каждому истцу по 100 тысяч рублей моральной компенсации. "Беззаконием на марше" назвал это решение представлявший канал адвокат Генри Резник. Каспаров.Ru публикует его речь в прениях на процессе.
Ваша честь, может быть, я ошибаюсь, но я не исключаю того, что у Вас возникла мысль: "А чего это Резник делает в этом процессе?" Вы знаете, бывают действительно дела повышенной сложности, дела, которые требуют действительно высокого профессионализма, опыта, глубоких знаний. Ничего из этих качеств, которые я перечислил и которые нарабатываются профессионально, для разрешения настоящего дела, для отстаивания позиции ответчика не требуются. Здесь я оппонирую представителям истца. Никакой сложности это дело абсолютно в правовом отношении не представляет. Дело простое, как обструганная спичка.
И в общем-то можно было мне ограничиться просто консультацией, когда ко мне обратился телеканал "Дождь", обратилась Наталья Синдеева. Но, возможно, это было бы лишено какого-то блеска, какой-то глубины. Но в принципе ситуация предельно ясная. Я вошел в это дело по той причине, что иск этот предъявлен, когда наша страна переживает тревожную и довольно паскудную полосу своей жизни. Я называю ее торжеством воинствующего невежества. То, что сейчас происходит у нас — это абсолютное разжигание ненависти. Прежде всего, конечно, на наших федеральных каналах. Это просто-напросто неприятие толерантности. Потому что невежды не понимают, что слово "толерантность" — это синоним терпимости. Значит, если нет толерантности, то, в таком случае, не хватает и терпимости, терпимости к другим. И поэтому сейчас в ходу такие термины, как национал-предатели, пятая колонна, либерасты.
Потоки лжи сейчас извергаются на граждан России. Костью в горле стоит каждое объективное слово, каждое мнение, которое не согласно с мнением придерживающих. Вот эта вакханалия, которая тогда уже набрала силу, она и побудила меня, Ваша честь, вступить в это дело. Задача этого иска, а до выступления истца я еще в ней сомневался... Сейчас я действительно рассматриваю этот иск как нацеленный удар по свободе слова и свободе массовой информации. Постыдная, абсолютно неприемлемая реакция власти на вопрос, который мог быть сформулирован иначе, который мог быть не задан. Она воспользовались поводом уничтожить телеканал, само появление которого стало событием в нашей тележурналистике. Канал, который единственный доносил до людей правду о том, что происходило на Болотной площади, о том, что происходило в декабре на демонстрации, который вел прямые трансляции с митингов оппозиции, единственный канал!
Многое сейчас, увы, возвращается, что, казалось бы, было похоронено. Я не мог отделаться от мысли, что уважаемых людей, проживших сложную жизнь просто использовали некоторые политические силы, которые стремятся уничтожить несущую опору демократического правового общества. Все можно закатать, но если есть свобода массовой информации, если есть обязанность журналистов, а это не право журналистов, а обязанность — доносить информацию до граждан, это право граждан получать информацию, а уж оценки, которые делают люди — это вообще не может служить предметом судебного рассмотрения...
Это не первое дело, в котором мне пришлось участвовать, когда истцы используют зал судебного заседания для пропаганды своих политических взглядов. В данном случае это дело того же жанра. В своем выступлении в прениях опять моя коллега цитировала мою речь, которая была в защиту лидера еврейских хасидов Брановера. Он, кстати, абсолютно не упертый человек, ученый с мировым именем, гидравлик. Дело-то, между прочим, какое было? Брановеру приписывали высказывания в его книжке "Возвращение", а он был комсомолец. Он из Латвии. Книга была о возвращении к истокам иудаизма, как он считает. Ему приписали человеконенавистнические высказывания. Поэтому я и говорил о возведении лжи. Каким образом это может иметь значение для данного дела, мне неизвестно.
Скажите, какое возмущение. Был задан вопрос о том, как пошутили, что Путин поехал к Порошенко (в своей речи адвокат истца Ольга Власова сослалась на то, что отсутствие ограничений свободы слова приводит к тому, что журналист может пошутить в "Твиттере", дескать Путин поехал просить прощения к Порошенко, эти слова процитируют, и только потом он скажет, что пошутил — прим. Каспаров.Ru). А между прочим, еще возмущение, что догадались задать вопрос, вы кого президентом России хотите видеть: Порошенко или Путина (адвоката истца возмутил такой опрос "Эха Москвы" — прим. Каспаров.Ru). Я помню, как где-то лет пять назад был опрос: если Лукашенко выдвинет свою кандидатуру на пост президента объединенного государства, — у нас же объединенное государство с Беларусью — кого вы хотели бы видеть президентом, Лукашенко или Путина. Слушатели "Эха Москвы", либерасты, 80 процентов проголосовали, что хотели бы видеть Лукашенко. Вот он зондаж-то общественного мнения! Вот истинное назначение, задача журналиста: вынимать то, что вот там вот, подводная часть айсберга.
В данном случае я просто услышал полное подтверждение своей позиции, когда представитель ответчика говорила про Афганистан. Что изменение оценки такого события никоим образом не может отразиться на отношении к действиям конкретных людей. Я говорил то же самое. А что касается оценки Афганской операции, то она была уже осуждена новой демократической властью России. Кстати сказать, недавно депутат Государственной думы Франц Клинцевич поднял вопрос об изменении этой оценки, о возвращении той первой, которая была условно "позитивной": интернациональный долг и прочее. И что ему ответила нынешняя власть, какая есть? Изменение этой оценки нецелесообразно. Поэтому мы говорим о некой оценке, которая производится государством. Изменение оценки какого-то события, операции, абсолютно никак нельзя переносить на конкретных людей.
Почему извинились? Я сейчас полностью отвечу на этот вопрос. Действительно были принесены извинения, Ваша честь, и вот почему: помимо права и морали есть более тонкие вещи, которые не регулируются вообще-то никакими кодифицированными нормами и каким-то обобщенным образом. Например, чуткость. И вот действительно, это уже вопрос, который решается сугубо индивидуально.
Журналисты, которые вели эту передачу использовали факт семидесятилетия освобождения от блокады только как информационный повод. Они действовали профессионально, но они не были чутки. Чутки к тому, что этот опрос вполне был бы пристоен, но он, как посчитала Наталья Синдеева и некоторые журналисты, он был неуместен в тот момент, он был бестактен. Так же как не принято, например, говорить нелицеприятную правду в лицо человеку, который вас пригласил на день рождения и к которому вы пришли. И, соответственно, на дне рождения принято поздравлять и говорить хорошие вещи. Это более тонкие вещи.
Да, с точки зрения Натальи Синдеевой, да, с точки зрения журналистов, которых никто не посылал, которые просто поехали, тут праздник, семидесятилетие окончания страшной блокады, этот опрос был не к месту.
Это ответ на вопрос, почему извинились, но этот вопрос лежит за пределами правового и даже морального регулирования. Это очень тонкие вещи — коммуникации между людьми, которые регулируются непосредственным взаимодействием. И, извините, делать такого рода тонкие, эстетические, я бы сказал, вещи предметом судебного разбирательства... Не надо тащить в суд все разногласия, которые существуют между людьми! Пожалуйста, суд это не митинговая площадь и не зал Государственной думы. В демократическом обществе, где гарантируется свобода слова, возможны разные мнения. Я цитировал постановление Европейского суда, которое сейчас воспроизводится нашим Верховным судом. И даже там эта информация есть. И там даже не такие вопросы благосклонно воспринимаются, а те, которые тревожат и даже оскорбляют чувства людей.
Есть единственная статья Уголовного кодекса, которая раньше была в административном кодексе, об оскорблении чувств там написано: "Целенаправленные действия, направленные на оскорбление чувств". Умышленная вина, цель должна быть, что вот эти высказывания, эти действия преследуют вот такую цель! А так на каждом шагу наши чувства в широком плане оскорбляются. И мы возмущаемся. Возмущает нас многое. Возмущает нас пошлость. Возмущает нас абсолютная халатность, возмущает неуважение к личности, возмущают людей со вкусом эти бесконечные сериалы, но это уже чисто субъективная оценка. Возмущает ложь, которая потоками льется сейчас на наших сограждан. Извините, пожалуйста, будем ругаться, будем обсуждать, будем спорить, но, простите, правосудие-то чистым оставляйте! Не тащите в суд ваши духовные представления, которые вы считаете единственно верными для того, чтобы суд подтвердил ваши отношения к действительности, к жизни, к политике, к людям. Это все за пределами судебного разбирательства.
И, наконец, последнее, Ваша честь. Да, при рассмотрении гражданских дел возникает вопрос судебных расходов. Главным образом они выражаются в оплате помощи представителя. Наша сторона не будет заявлять такого требования по той причине, что я это дело отнес к числу народнических по моей терминологии. И защищаю "Дождь" абсолютно бесплатно. Ну целиком бесплатно нельзя, мы знаем, поэтому заключено соглашение на один рубль. Ну вот этот рубль, который был внесен в кассу адвокатского бюро, соответственно, то, что было потрачено.
