Перед самым объявлением о временной задержке за рубежом Гарри Кимович Каспаров очень резко прошелся по моей статье об эссе политолога и писателя Андрея Андреевича Пионтковского. Меня упрекнули в непонимании романа Василия Аксенова "Остров Крым" и неправильном уподоблении его обитателей "системным либералам". Напомню, что в романе-антиутопии 35-летней давности Крым — остров, которому оказалась уготована судьба русского Тайваня. Леволиберальные элиты острова начинают сближение с СССР (чтобы подорвать целостность коммунистического тоталитаризма изнутри), но Кремль вместо мирного аншлюса организует вторжение.
Прежде чем ответить на критику, вызванную, скорее всего, недопониманием моей позиции, мне было хотелось продолжить историю острова Крым там, где она прервалась в романе, — гипотетическим советским вторжением где-то в 1979–1980 годах.
Итак, проходит несколько лет. Убежавший от оккупантов сын лидера объединительного движения Андрея Лучникова Антон возглавляет в Риме Комитет освобождения Крыма. На острове, ставшем Восточно-Средиземноморской (слово Крым как синоним свободы по-прежнему ненавистно советскому руководству) АССР в составе РСФСР, тлеет партизанско-террористическая война "яки-сопротивления" (яки — самоназвание тех, кто считал многонациональный народ Крыма самостоятельной формирующейся нацией). Чтобы подорвать яки-идею, в ВСАССР создано несколько татарских автономных районов. Возникает татарско-крымский исламистский национализм, вдохновленный недавней Исламской революцией в Иране. Суматошная деятельность генерального куратора Восточного Средиземноморья от ЦК КПСС тайного прогрессиста Марлена Кузенкова (гений Аксенова предвидел в нем соединение двух грядущих перестроечников — Александра Яковлева и Александра Бовина) объявлена блестящей операцией прикрытия, и к 65-й годовщине Октября в 1982 году он получает орден Октябрьской революции (как реальный Яковлев — за идеологическое обеспечение вторжения в Чехословакию). Еще через три года Горбачев делает Кузенкова главным идеологом перестройки.
С точки зрения модной сейчас метастратегии (в духе Переслегина)
временная гибель крымской демократии — это гениальная жертва ладьи за возможность поставить шах и мат советской системе путем продвижения антикоммуниста на позицию главного стратега реформирования коммунизма.
В реальности жертва Прагой, давшая карьерный спурт Яковлеву, в качестве выигрыша через 20 лет принесла Москву (а заодно и Прагу, и Варшаву, и Берлин, и Будапешт).
В ходе перестройки все чаще выдвигается лозунг "Сделать, как было в Крыму!". Живой пример еще недавно демократического и рыночного процветающего острова парирует все доводы в пользу коммунистической аскезы, "оборонного сознания" и "особого пути России". Это показывает гениальность первоначального замысла объединительного Союза общей судьбы.
В 1987 году амнистируются и реабилитируются все получившие сроки за "антисоветский так называемый крымский сепаратизм". В 1989 году Съезд народных депутатов СССР принимает решение "Об усилении полномочий органов власти Крымской автономной советской республики". Крымский народный фронт требует статуса союзной республики. В 1990 году председатель президиума Верховного совета РСФСР Борис Ельцин подписывает с председателем Крымского Верховного совета Антоном Лучниковым договор о конфедерации, произнеся свои знаменитые слова: "Берите суверенитета, сколько дотащите". Еще через 5 лет Крымская национальная гвардия заставляет сдаться выброшенный на Симферопольский аэродром десант свежесозданной российской армии (приказ был "одним полком за два часа") и осаждает Севастополь… Так начинается кровавая Первая крымская война.
В реальности вместо фантастического острова Крым российским Тайванем ("Второй Россией") стали Израиль и русская (русско-еврейская) диаспора в США. Между прочим, еще четверть века назад каждый понимал, что носители социокультурного кода русской цивилизации способны успешно вписываться и в рыночные, и в демократические структуры. Причем эти носители были и из числа рафинированной интеллигенции, и из числа самых простых людей — сотен тысяч бежавших от Сталина "перемещенных лиц", бывших пленных и ост-арбайтеров. Единственное их отличие от волн эмиграции начала XX века — это совершенно крайние по западным меркам правоконсервативные взгляды. Многие из них были в душе "путинистами" ("бархатными пиночетовцами") еще лет за 20 до прихода к власти крошки Цахеса.
Впрочем, первичный отбор контингента, разумеется, был. С генералиссимусом Чан Кайши на Тайвань эвакуировались выходцы из более-менее состоятельных и образованных слоев, на которых примитивная уравнительная демагогия маоистов не действовала.
Точно так же и "перемещенными лицами" стали те выходцы из СССР, которым все-таки хватало понимания, каким кошмаром является сталинская система.
То же относится и к селекции среди советских обывателей и "образованцев" — для рывка в Израиль или Америку, где жизнь приходилось начинать с нуля, нужно было хоть некоторое понимание полной тупиковости брежневской эпохи, то есть изначальная трезвость и критичность сознания.
Я хочу до конца обозначить свою позицию с полной откровенностью. Если меня и можно ругать, то только за коварство. Ведь
я предлагал цинично обмануть придворных "либералов", внушив им, что главной целью демократической оппозиции является привод их к власти, а потом, когда они заблокируют возможность силового сопротивления режима, начать его полный демонтаж.
То есть поступить так же, как поступили четверть века назад "прорабы перестройки", когда, тайно ненавидя КПСС и коммунистическую систему, непрерывно внушали партийным реформаторам, что любое их продвижение в сторону плюралистической демократии и рыночной экономики — это шаги к настоящему социализму, а травля советских интернационалистов — это борьба с манкуртами*, забывшими свои корни…
Стратеги реформ, в свою очередь, надеялись, что интеллектуалы-перестройщики идеологически обеспечат плавный переход от социализма к госкапитализму, дадут возможность номенклатуре плавно перетечь в олигархию, помогут заменить в качестве основы морально-политической легитимации новой власти "строительство коммунизма" этническим национализмом и борьбой со сталинизмом и "коммуно-фашистским реваншем". В общем, как обычно и бывает, все обманули всех, а главное, самих себя. Интеллектуалы от воспевания "демократического социализма" мгновенно перешли к антикоммунизму, полностью лишив хитрецов из старого партаппарата легитимности, а партийно-комсомольская номенклатура следующих эшелонов вышвырнула из политики возомнивших о себе интеллигентов, сама объявив себя и демократами, и реформаторами, и возродителями традиции… Так Наполеон Бонапарт вырвал корону из рук Папы Пия VII, показав, что сам себя коронует.
Я, естественно, предлагаю следующим лидерам демократического движения не упускать политической инициативы и не передавать полученную власть иным силам.
Разумеется, постыдные сцены капитуляции "умеренных" (системных) "либералов" при вползании в Нарфронт, их жалкий лепет на Петербургском экономическом форуме только лишний раз подтверждают тезисы радикалов об их предательской сущности. Но давайте говорить открыто, серьезно и ответственно. Если крах путинизма не будет обвальным, то именно либеральный бизнес и либеральные технократы объективно станут основой следующего правящего слоя. Обеспечить такую ситуацию, когда на этот слой непрерывно оказывается необходимое давление, не позволяющее прекратить демократические перемены, — вот какой станет основная задача нового протестного движения.
О предательстве. Все правители-реформаторы, а не только русские цари и генсеки рассматривали "головы" своих сподвижников из числа самых рьяных прогрессистов в качестве универсальной валюты в торге с консерваторами.
А элитарные прогрессисты точно так же выгадывали очередной позиционный выигрыш, "сдавая" своих идеалистических сторонников из низов и жертвуя их интересами. С этой точки зрения "реформаторы-эволюционисты" — "предатели" по определению. Но их консервативные противники, громогласно торжествуя при каждом своем тактическом успехе, очень скоро обнаруживали, что утратили стратегическую инициативу.
О гнилости системной фронды. Для того чтобы ситуация стронулась, очень важно убедить умеренную часть элиты, что дальнейшая путинская "перестройка-2" грозит им куда больше, чем мирный демократический прорыв. Каспаров очень огорчил меня, когда стал пинать Сергея Гуриева, такого же "невозвращенца", как и он. Мол, по делам вору и мука, напомнив о том, как Бухарин и Ягода, помогавшие Сталину отстроить политический тоталитаризм, сами пали его жертвой. Но отход от сталинизма в исторических реалиях 30-х мог быть либо обвальным — с торжеством некоего аналога фашизма, точнее группы этнических фашизмов, либо эволюционным. В последнем случае стадия возвращения к власти умеренных "истинных ленинцев" типа Бухарина была неизбежной и желательной.
Около пяти лет назад я напомнил, что антисталинская оппозиция потому все проиграла, что не выходила за рамки аппаратной борьбы и схоластических идеологических дискуссий. Она так действовала, исходя из того, что открытая борьба приведет к расколу большевистской партии и ее полному уничтожению ненавидящим ее простым народом. Либеральные фрондеры (условное наименование "бывшие медведевцы"), которых воротит от инициатив сидякиных-железняков-яровых, очень не хотят, чтобы в эпоху "после Путина" их судьба оказалась в руках квачковых-лимоновых… Их надо не загонять в угол, а выстроить им "золотой мост".
80 лет назад, договорившись, Тухачевский и Ягода (армия и ОГПУ) могли быстро убрать Сталина, но у ВКП(б) вне культа Сталина своей харизмы уже не было. Сохранить власть антисталинские путчисты могли только ценой прекращения коллективизации и аналога перестройки. И очень скоро почувствовавшие свою силу крепкие крестьяне и мелкие городские торговцы с помощью механизмов Советов вытеснили бы большевиков от власти. Но заменили бы их не эсерами и меньшевиками, а каким-то вариантом муссолиниевщины. Трезвое понимание этого в советской элите и останавливало любых заговорщиков. Идейная эволюция венгерской революции в октябре 1956 года наглядно показала, как бы это освобождение от большевизма происходило на самом деле.
Теперь о главном. Исходя из своей гипотезы о борьбе в Русской цивилизации двух социокультурных матриц — Европейской (Западнической) и Неовизантийской (Сталинско-средневековой)
я предложил для демонтажа путинизма, который сегодня стремительно передвигается на "византийское" поле, создать альянс "европейцев" — в оппозиции и среди околоправящих кругов. Именно "европейцев" в целом, а не круг придворных прогрессистов, я уподобил аксеновскому Острову Крым — "Второй России".
Поэтому я и выделил особенно, что при любых социально-политических преобразованиях вождям будущей революции необходимо исходить прежде всего из необходимости защиты того слоя, который является носителем западных цивилизационных ценностей. Продумать не только ускорение политических процессов, но и — при необходимости — их замедление.
Но для начала этих процессов необходимо создать на поле "европейской" оппозиции прочный альянс левых и либералов.
Сперва такая широкая "европейская" коалиция должна будет нейтрализовать "византийскую" правящую группировку, а потом сдерживать клокочущую магму "средневековых" низов. Следующим шагом будет навязывание демократами-"европейцами" уже умеренным кругам радикальных демократических реформ.
Мы же слышим, что лишь гремят лозунги борьбы с "предательством системных либералов". Эти лозунги, возможно, и будут актуальны, но на последних стадиях революционного прорыва.
Они чрезвычайно нелепы и провокационны на первых стадиях, когда пробить брешь в почти уже тоталитарной стене можно только совместными усилиями.
И не надо так уж ругать "системных". Это в западной традиции бунтарь успешно действовал, дистанцируясь от ненавистного правителя или правления — принц бежал из дворца и поднимал мятеж, князья и вельможи собирались в провинциях и там формировали свои армии, революционер уходил в подполье или бежал за границу… В отличие от этого в восточной традиции настоящий удар по власти можно было наносить лишь вблизи — султаненок резал не успевшего его отравить владыку, новая династия воцарялась после дворцового переворота. И таких успешных "близких революций" было куда больше, чем победоносных народных восстаний. Поэтому нелепо упрекать "византийских" оппозиционеров, что они стремятся окружить трон, а не рвутся в леса и горы набирать робингудовские ватаги и крестьянские армии… Яд и кинжал им сподручнее мечей и вил… Дайте им шанс. И не орите, что их головы тоже скоро будут на пиках.
* Рабы кочевников, с помощью примитивной лоботомии лишенные памяти. Из романа Чингиза Айтматова "И дольше века длиться день".
Вы можете оставить свои комментарии здесь
