Вскоре после окончания так называемых "выборов" в России, по результатам которых была провозглашена победа Владимира Путина с результатом в 87% голосов, околокремлевские идеологи принялись изобретать правдоподобные объяснения для такого результата, пишет CEPA.
Руководитель политической экспертной группы Константин Калачев написал в колонке для связанного с Администрацией президента Telegram-канала "Незыгарь", что секрет столь ошеломляющих итогов голосования кроется в полном соответствии системы власти базовым запросам большинства. Этим базовым запросом Калачев называет величие России.
"Запросы на благополучие, справедливость, свободу тоже важны, но они не должны конфликтовать с темой величия, достоинства, суверенитета, силы державы и национальной идентичности", – уверяет автор.
Ценности, которые перечисляет Калачев под видом народного запроса, действительно десятилетиями культивировались пропагандой, и служат прекрасным оправданием войны. Владимир Путин неоднократно объяснял свою агрессию "необходимостью обеспечения суверенитета России", а прокремлевские информагентства публикуют программные статьи, доказывающие, что суверенитет – это и есть война. По мнению авторов, суверенность любого государства означает способность "к перманентной ментальной войне через создание собственных паттернов мобилизации и апологии экспансии". Однако это совершенно не означает, что российское общество естественным образом породило запрос на подобную экспансию.
Историк Иван Курилла справедливо отмечает, что в 2000-х годах путинский режим насаждал не идеологию, а повсеместный цинизм, постоянно демонстрируя его на практике. Пропаганда пыталась убедить население в том, что правды не существует, все лгут для достижения своих целей, а любые ценности лишь являются прикрытием для этой лжи. Как отмечает Курилла, это "прямо противоречило любой попытке продвижения идеологии, требующей, наоборот, массового доверия определенной картине мира", и породило в итоге обширный пласт идеологического оппортунизма.
Промежуточной формой между цинизмом и последующей идеологизацией общества можно назвать конструкцию "геополитики", активно продвигаемую пропагандой с 2014 года. Для тех, кто не верил пропагандистским мифам о том, что "российских военных в Украине нет", их присутствие объяснялось "геополитической выгодой". Околокремлевские идеологи начали продвигать тезисы о том, что геополитика России является "движущей силой трансформаций многополярного мира", а самые откровенные из них прямо заявляли, что именно геополитика должна прийти на смену идеологии. При этом они наполняли это слово уже вполне идеологическим содержанием, уверяя, что "геополитика – это мировоззрение, основным критерием которого является противостояние морских и сухопутных цивилизаций".
В эпоху гибридных войн понятие "геополитики" тоже стало своего рода гибридным. С одной стороны, тезис "нам это выгодно" по своей сути предельно циничен, особенно когда речь идет о развязывании войн и убийстве мирных жителей. С другой стороны, от потребителей пропаганды требовалась поистине религиозная вера в то, что именно такое поведение на международной арене действительно является выгодным для России. Шесть лет назад я назвала это явление "идейным цинизмом" – формированием пусть циничного, но все же довольно идеологического по своей сути культа "геополитики".
Тем не менее, даже при возникновении этого культа россияне не спешили наполнять его категориями "национального величия". Более того, еще в 2018 году опросы показывали, что большинство ценило экономическое благополучие выше величия страны. Тем не менее, как отмечает политолог Кирилл Рогов, в последние годы уже можно говорить о формировании новой российской идеологии, условно именуемой "клептофашизмом". По его словам, эта доктрина совмещает традиционные инструменты консолидации элиты на платформе клептократического меркантилизма и требование обязательной лояльности милитаристско-националистической антизападнической идеологии.
При этом Кирилл Рогов указывает, что лояльность элиты обеспечивается не путем ее "идеологизации", а соучастием в преступлениях войны и полученными в результате этого соучастия активами. В поддержке со стороны обычного населения Кремль также не уверен, и именно результатом этой неуверенности, по мысли политолога, является "нарисованный" Путину на выборах результат в 87% голосов.
Иван Курилла также отмечает, что "идейные оппортунисты" в глубине души недовольны принудительной идеологизацией, особенно когда она касается их детей, и вместе с либералами и недовольной частью сторонников консервативной коалиции могут рано или поздно проявить несогласие с действиями властей.
Еще одной группой недовольных, которые рано или поздно проявят себя, можно назвать жителей оккупированных территорий Украины. Российские и западные обозреватели регулярно отмечают, как украинцам навязывают необходимость получать российское гражданство, в противном случае отказывая им в выплате пенсий, пособий и даже оказании медицинской помощи.
Кроме этого, активно проводится политика стимулирования переселения местного населения вглубь России и параллельное заселение оккупированных территорий россиянами, а также депортация украинских детей в Россию. В отношении нелояльных граждан практикуются пытки, похищения, отказы в восстановлении разрушенного жилья и так далее. Однако даже на этом фоне очевидно, что в случае ослабления репрессивного аппарата недовольство оккупированного населения проявится с новой силой.
Идеологизации не способствует и то, что режим продолжает оставаться клептократическим. К примеру, журналисты-расследователи выяснили, что законы, которые лоббировались в Госдуме РФ в феврале, за исключением отдельных репрессивных, разрабатывались в интересах конкретных депутатов: возглавляемых ими НКО, рекламных групп и даже производителей алкогольной продукции.
Это не способно шокировать "циников", составляющих большинство российского общества, но способно зародить сомнения у молодежи, еще не получившей "прививки цинизма". Люди, принесшие жертвы по призыву режима и затем разочаровавшиеся в нем, без сомнения, тоже составят серьезную часть будущей "коалиции недовольных".
! Орфография и стилистика автора сохранены
